Как правильно воспитывать детей – знает каждый православный. Недаром на эту тему исписаны километры бумаги и прочитаны часы лекций. Говорят и пишут об этом священники и психологи, многодетные мамы и благочестивые отцы семейств, и даже монахи с бездетными мирянами. И вот что удивительно – все пишут, как надо воспитывать, но мало кто о том, что ребенка нужно любить.

Именно так – воспитывать любя, а не любить воспитывая.

Эта очевидная истина в православных семьях забывается, увы, часто. Кто-то когда-то придумал фразу «человеческая любовь стремится дать приятное, а христианская – полезное». Не будем сейчас спорить с этим тезисом, хотя он явно однобок, скажем лишь, что нашим прихожанам такое говорить нельзя. Ведь на десять человек обязательно найдется один, кто будет пытаться применить эту формулу в жизни.

Знания о том, что полезно, а что нет, среднестатистический православный черпает из духовной литературы. По преимуществу – монашеской. И нередко бывает так, что благонамеренный муж и отец превращает свою семью в эдакий монастырь в миру.

Все больше женщин говорят о том, что нет «нормальных мужиков». Вымерли они как класс.

Остались ленивые и слабые, женоподобные и неинтересные представители мужского пола. Я с этим не согласна, лично знаю много настоящих мужчин – и в моем мире их очень много. Но все-таки проблема вырождения мужественности есть. Но создаем ее мы сами.

Мы сами создаем слабых мужчин, сами делаем их пассивными. Вы сейчас думаете о своих женских обязанностях? А я вам про то, как мы мальчиков воспитываем. Потому что слабый мужчина начинается с его матери. Тюфяк, слюнтяй, подкаблучник – все это начинается в детстве.

Пост – это, конечно, не диета. Это время покаяния и молитвы. Это некая пауза, остановка в нашей суетной жизни, когда мы становимся строже к себе. Внимательнее друг к другу. А вовсе не банальная замена свиной котлеты картофельными драниками.

Слава Богу, об этом говорят. А православные родители обсуждают между собой еще и проблему детского поста. Когда пост становится временем борьбы с плохими привычками и склонностями, борьбы, на которую могут оказаться способными даже семилетние дети. Во многих православных семьях в пост ограничивают просмотр мультиков, выход в Интернет, компьютерные игры. Здорово, когда малыши и подростки вместе с родителями, в согласии и единомыслии, по-настоящему вместе, единым организмом живут жизнью Церкви. В том числе и в дни Великой и Святой четыредесятницы.

Но вот как быть с ограничениями в пище? Духовная составляющая поста, конечно же, несравненно важнее примитивного неядения мяса. Но если так важна «качественная» и «духовная» составляющая поста, то разве ограничения в пище становятся лишними? Это оказывается архаизмом? Примитивным фарисейством, которое мы заклеймим?

На встрече выпускников семинарии один настоятель нескольких храмов, благочинный, встал и сказал: «Для меня служение Церкви и служение семье стоит на одном месте». Не совсем обычно было слышать это от благочинного, который по долгу службы отвечает за несколько приходов, строит храмы, окормляет множество людей. Но потом, если задумаешься, то поймешь, что он прав. Если у священника неблагополучно в семье, ему очень сложно делать Божие дело. Святой апостол Павел пишет: Если же кто о своих и особенно домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного (1 Тим 5, 8). Вот так жестко. Не пишет, например: «Кто плохо молится и не радеет о своем деле», а кто о своих домашних не печется. И даже священник, совершая служение, выше которого нет ничего в мире, служа литургию и устрояя Церковь Божию, не может забывать о своем доме, семье. Жена, семья даются батюшке один раз в жизни. Он не может жениться вторично, и он особенно должен беречь свою матушку и помогать ей. Свято место пусто не бывает, на любой, даже самый ответственный пост можно найти замену, придут другие люди, но детям отца, а жене мужа никто не заменит.

В современном мире, где осталось так мало любви, семья – тихая пристань, спасительный оазис, куда человек должен стремиться ото всех бурь и забот. Заповедь о любви к Богу и ближним воплощается в первую очередь в семье. Кого же еще любить, как не самых близких для нас людей – детей, родных? Любя их, научаемся любви к Богу. Ибо как можно полюбить Того, Кого не видел, не возлюбив тех, с кем живешь?

Кричать на детей – это неправильно. Вряд ли кто-то будет с этим спорить. Но в состоянии ли живой человек сказать одно и то же ровным спокойным голосом сто раз? А если на сто первый родителя кинет в истерику?

Если, например, ребенок сознательно пытается засунуть пальцы в розетку – можно его шлепнуть по руке?

Останавливающая реакция родителей должна быть адекватной возрасту ребенка. Нельзя бить по рукам, но в каждом конкретном случае может быть применено какое-то определенное естественное останавливающее действие. Оно не должно быть насилием, вселяющим в ребенка ужас, подавляющим его, унижающим, уничтожающим.

Да, наказание детей – это один из многих педагогических воспитательных методов, его не может не быть в обычной, нормальной реальной семье. Но наказание должно быть адекватно поступку, оно должно быть выбрано разумно, применено с любовью и правильным образом воспринято тем, кого ты наказываешь. (Речь, опять же, не идет о сознательном физическом наказании).

1. Принцип «родители всегда правы» на деле часто оказывается лишь оправданием нашей родительской несостоятельности.

Любая критика собственных родителей выглядит некрасиво. Давшие нам жизнь, недосыпавшие у нашей детской кроватки, кормившие нас с ложечки, учившие нас ходить и говорить – родители всегда находятся вне зоны наших критических оценок. Папа и мама – святое. Не говорить даже, а лишь думать о них можно либо хорошо, либо никак. Этот внутренний моральный запрет лежит в основании человеческого общества. Он встроен в структуру личности каждого человека на самых разных уровнях – биологическом, социальном, культурном, религиозном. И там, где он нарушается, тут же возникает ситуация трагедии, катастрофы, даже если критика трижды обоснована. Гамлет, принимающий решение обличить свою мать, неизбежно оказывается перед вопросом – быть ему или не быть.

Точно так же любой из нас ощущает катастрофичность обвинений в адрес своих родителей. Поэтому такие обвинения и обиды подавляются еще на уровне мыслей, а если и прорываются наружу, то воспринимаются самим же человеком как нечто преступное, недолжное и стыдное.

О роли отца в жизни ребенка.

Для любого ребенка фигура отца очень важна: даже если ребенок рос без отца, даже если ему никогда о нем не говорили. Дело в том, что в нашем менталитете, в нашей культуре заложено, что у ребенка должны быть отец и мать. Вот и получается парадоксальная вещь: у детей, никогда не знавших своих пап, в сознании все равно есть некая обобщенная фигура, их отца символизирующая, т.е. отца нет, а фигура отца есть. Вот почему дети, выросшие без отца, в определенном возрасте начинают им интересоваться, его искать: чтобы понять, кто я, откуда произошел. Ребенок собирает образ отца: как из мозаики берет какую-то часть от дедушки, сколько-то от старшего товарища, немного от мамы, немного от любимого героя-супермена, что-то из своего воображения – и получается «мой папа». И даже в таком виде папа воспитывает, потому что ребенок соотносит любые его действия со своими и старается на первых порах просто ему подражать.

Кропотливо собираемый еще пару минут назад конструктор лего вдруг летит в сторону стены и разлетается там на сотни кусочков.

«С меня хватит!» – в надежде разрулить ситуацию вы переходите на крик. Ребенок в ответ тоже кричит, загребая в руку новую порцию деталек лего.

«Что с тобой? В этом доме мы не бросаемся игрушками!». Однако эта ваша реакция, кажется, только подливает масла в огонь.

Пытаясь применить другую тактику, вы включаете эмпатию: «Я вижу, ты злишься». И слышите в ответ новый крик: «Я не злюсь!».

Да что это такое?! Если он не злится, то что же это тогда? – думаете вы.

Вы устали от подобного поведения. За последние несколько месяцев эти вспышки злости у ребенка участились. Никакие замечания, наказания и тайм-ауты картины не меняют. Возможно, настало время попробовать радикально другой способ справляться с детской агрессией.

Хочешь ли, чтобы сын твой был послушен?
С детства воспитывай его в наказании и учении Господни.
Не думай, чтобы слушание Божественных Писаний
было для него делом излишним»

Вы всё возлагаете на нас (священников),
тогда как только бы вам надлежало учиться у нас,
а женам вашим у вас, детям тоже у вас;
напротив, вы все оставляете нам.

Святитель Иоанн Златоуст

 Евангелие входит в жизнь дома. Евангелие освящает эту жизнь и управляет ею. И тогда дом становится Церковью. Становится небом на земле. Тогда главой дома становится Сам Господь.

Были такие люди на свете, жили такие люди на свете, у которых это, и вправду, получилось. Иногда это кажется таким трудным, таким невозможным, что подвиги преподобных пустынников, мучеников и исповедников начинают представляться как что-то более приближенное к реальности, чем возможность сделать свою семью Церковью. Вот непослушные дети, готовые драться с родными братьями за возможность прокатиться на сломанном велосипеде, совершающие мелкие подлости, ябедничающие друг на друга, им в одно ухо влетает, а в другое вылетает… И этих детей под управлением родителей, раздраженных и усталых, с больными зубами и неоплаченным кредитом, можно привести к такой возвышенной, до слез умилительной, но какой-то нереальной жизни? Такое бывает только где-то там, у других. У святых.

К афонским старцам за советом паломники съезжаются со всего мира, к монахам приводят для благословения и напутствия и детей. Старец Гавриил Карейский, который много лет подвизается в келье Святого Христодула близ столицы Святой Горы Кареи, дает наставления детям в виде притч, которые помогут разобраться в истинных ценностях христианской жизни.

О том, что нельзя судить дела Бога

«Один человек сидел в лесу под развесистым дубом и судил дела Божьи. Он говорил, что Господь сотворил мир несовершенным, и в нем много ненужных вещей. «Вот, например, зачем нужны плоды этого дерева? Если бы Бог создал дуб, на котором растут кабачки, от него была бы польза – мы бы могли их кушать». В этот момент один желудь с дуба упал на голову этого человека. Тогда он поднял глаза к небу и говорит: «Господи, если бы ты создал это дерево таким, на котором росли бы кабачки, то его плод сейчас убил бы меня».