Где рождаются мысли? Человек, не знакомый со Священным Писанием, наверняка ответит так, как нас учили в школе: мысли появляются в голове. Или более научно: мысль есть продукт деятельности мозга. Однако библейские тексты открывают нам нечто иное. Христос говорит ученикам: «Извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы» (Мк.7,21). Богородица в Своей песне хвалит Бога за то, что Он «рассеял надменных помышлениями сердца их» (Лк.1,51). Апостол Петр советует волхву Симону: «Молись Богу: может быть, опустится тебе помысел сердца твоего» (Деян.8,22).

Писание сообщает нам важную идею – мысли рождаются из сердца. Сердце же в библейском понимании означает центр духовной жизни человека. Любая мысль, а, следовательно, и каждое слово имеют свое духовное качество; они рождены из сердца человека и несут отпечаток глубин его личности.

Мысли и слова, исходящие из очищенного сердца, имеют очистительное воздействие. Поэтому нам так отрадно бывает слушать пусть не очень-то искусных в красноречии, но святых проповедников. Например, старец Кирилл (Павлов). Если читать его напечатанные проповеди, они кажутся самыми обычными. Но когда люди слышали живой голос этого титана духа, видели его лицо – воздействие простых слов старца было очень сильным, потому что за каждой фразой стоял опыт. Подобно тому, как и о проповеди Христа евангелист свидетельствует: «Народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф.7,29).

Этот таинственный процесс духовного «претворения» слов очень интересен. Почему-то одни и те же слова в устах двух людей могут совершенно по-разному звучать. Слова одного проповедника действуют на людей, проповедь же другого не действует, хотя оба говорят о Христе.

Один знакомый рассказал мне следующий случай. Будучи верующим, но еще не воцерковленным, он как-то заехал в монастырский храм купить свечей. Служилась Литургия, уже пропели Отче Наш. Знакомый, мало обращая внимания на службу, покупал свечи. Тем временем на амвон вывели какого-то старенького священника. Он благословил верующих, слабым голосом сказал: «Христос Воскресе!» И вдруг – все зарыдали. Мой знакомый в изумлении повернулся к амвону и… тоже зарыдал. От старца исходил какой-то неземной свет любви и покоя. Он начал говорить какие-то очень простые слова: о Боге, о любви, терпении, смирении. Люди плакали все больше. Плакал и мой знакомый, стоя со свечами, о которых он и думать забыл. Краткая проповедь закончилась, священника увели в алтарь. Знакомый на негнущихся ногах добрался до машины. Не переставая плакать, он приехал домой, и позвонил одному монаху, с которым иногда советовался. Описав ситуацию и назвав монастырь, он спросил: «Что это было? Почему мы все плакали?» Монах ответил: «Это была святость». Оказывается, в монастыре в то утро проповедовал известный старец святой жизни. Поэтому самые простые, казалось бы, слова так сильно воздействовали на моего знакомого.

Действительно, речь человека сообщает гораздо больше, чем слова сами по себе. Иногда важно не то, что говорят, а кто говорит. За каждым словом стоит личность, произносящая слово. «Заговори со мной, чтоб я мог тебя увидеть» – сказал некогда Сократ ученику. Слово всегда имеет отпечаток человеческого духа. Если, например, дух человека гордый, то даже самые хорошие слова не будут восприняты. Идет посыл от сердца к сердцу, и собеседник безошибочно считывает невербальный месседж, ему адресованный.

Потому-то одних проповедников народ любит, даже если они некрасноречивы, а к другим не лежит народная душа, пусть они и мастера риторики. Есть закон взаимодействия сердец, который выше законов риторического канона. Недаром все учебники гомилетики напоминают, что успех проповеди находится в прямом взаимодействии с духовной жизнью проповедника. Если последний любит Бога, он и передаст свою любовь. Если любит себя, сердце слушателя срезанирует безошибочно и почувствует неприятный дух эгоизма. Если проповедник любит мир, внутреннее ухо тут же расслышит миролюбца.

Когда соединяются красноречие и боголюбивый дух, тогда получаются явления вроде Златоуста. Такие феномены бывают редко, потому что и красноречие, и благочестие – плоды не только значительных дарований, но и больших трудов. Редко в ком сочетаются обе грани в такой мере, как у вселенского учителя и святителя. Но даже если речь незамысловата, а под ней скрывается святость, слова будут действовать. Точнее говоря, подействует святость через речь.

К чему это говорится? Проповедь Евангелия требует стремления к духовно-нравственному росту, а духовно-нравственный рост делает убедительной проповедь - так можно обозначить главный секрет проповеднического успеха. Отсюда же выводится и направление жизни благовестника. Когда человек решил говорить о Христе, он вступает, как это ни помпезно звучит, на путь святости – теперь он всегда будет догонять, в духовно-нравственном смысле, свои же собственные слова, а несоответствие жизни и произносимой проповеди станет предметом его исповеди на все последующие годы.

С другой стороны, чем ближе проповедь к образу жизни проповедника, тем более сильно будет его слово. Получаем некое движение от проповеди к жизни, и от жизни к проповеди. Благовестнику проповедь дана для личного спасения – благодаря ей он познает себя и очерчивает некую дорогу в небеса, по которой обязательно нужно идти и ему самому. Движение по этой дороге только одностороннее, назад пути нет, и шествовать приходится, как правило, в одиночку. Но это его собственный путь к спасению, подаренный Богом.

Понял – сказал – последовал. А может быть, лучше так: понял – последовал – сказал. Или так: жизнь – проповедь – жизнь. Такими триадами можно выразить суть евангельского проповеднического служения – удивительного дара Божьего, в котором человек спасается сам и содействует спасению многих.